Полюс капитана Скотта - Страница 91

— Постарайтесь вести себя так же уверенно, как я. Никакого иного совета дать вам, ротмистр, не могу. Кстати, на флоте мы постоянно противостоим ветрам, штормам и всей прочей стихии; постоянно боремся за выживание судна и свое собственное. То есть каждодневная борьба за выживание становится линией поведения всякого моряка, даже если волею судеб он оказался вдали от моря.

— Странно, об этом я почему-то не задумывался, — решительно повел подбородком Отс. — А ведь это действительно так.

— Отсюда, очевидно, и закалка. Отсюда — матросский шарм овеянного всеми штормовыми ветрами храбреца.

— Я обратил внимание, что при подборе состава экспедиции капитан Скотт отдавал предпочтение исключительно морским офицерам.

— По документам Адмиралтейства, сам этот поход к полюсу значится, как «Антарктическая экспедиция Королевского военно-морского флота». Сейчас трудно предположить, каковым будет правовой статус Антарктиды, как сложится политическая судьба этого континента. Но в Адмиралтействе, как, впрочем, и в королевском окружении, уже озабочены тем, чтобы Британия получила все права на местные концессии, а возможно, и на большую часть антарктической территории.

— Пытаются учесть кровавый опыт освоения огромных территорий Канадского Севера, где мы столкнулись с сильным противостоянием французов, — согласно кивнул Отс.

— Уже сейчас у нас есть все основания объявить Землю Виктории, Землю Георга V и многие другие — территориями Его Величества короля Британии.

Отс уважительно взглянул на лейтенанта.

— Неожиданный у нас получился разговор, — признал он.

— Куда более патриотичный, нежели уверения друг друга в безысходности нашего положения, — мягко улыбнулся Отс. — Кстати, когда вас зачисляли в полюсную группу, я был против этого. Но если бы сегодня нам предстояло избирать начальника экспедиции, я настаивал бы на том, чтобы во главе этого похода оказались вы.

— Только не вздумайте высказывать эту мысль в присутствии капитана Скотта, сэр. Это неминуемо ранит его.

— Если и промолчу, то лишь потому, что подобные разговоры сейчас не ко времени. Впрочем, капитан догадывается, что мнение мое было именно таковым.

— И все же… На флоте это называется попыткой бунта на корабле или подстрекательством к нему, а потому жесточайше карается по законам моря.

— Не беспокойтесь, лейтенант, команде нашего полузатонувшего судна уже не до бунтов. Но если нам действительно будет суждено вернуться, от имени многих полярников обращусь к Его Величеству с предложением назначить вас первым генерал-губернатором Антарктиды.

— Вы это серьезно, господин Отс? — рассмеялся лейтенант. — Меня — в качестве генерал-губернатора Антарктиды?!

— Рано или поздно, вопрос о правителе этого материка все равно встанет. И более достойной кандидатуры я не вижу.

— И все-таки… Меня — генерал-губернатором Антарктиды?! — вновь рассмеялся лейтенант каким-то детским задиристым смехом, в разгар которого из палатки появились сразу две головы — Уилсона и Скотта.

— Со штаб-квартирой на Южном полюсе в палатке, оставленной Амундсеном, — окончательно предался своим фантазиям ротмистр.

— Захватывающая мысль! Позволите приступить к обязанностям губернатора прямо сейчас, Ваше Величество король Антарктиды?!

Скотт и Уилсон поняли, в чем дело, заставили Бауэрса поделиться своими губернаторскими планами и тоже рассмеялись, заразив своим смехом даже угрюмо-сосредоточенного Эванса. За все время полюсного похода это был первый случай, когда вся команда хохотала. Вот только вряд ли кто-либо из полярных странников догадывался, что этот случай станет последним в их жизни.

Правда, о том, что «король Антарктиды» хоть сейчас готов сместить начальника экспедиции, заменив его генерал-губернатором, «бунтовщики» все же предпочли благоразумно умолчать.

Они прошли еще около мили и оказались на краю широкой открытой трещины, о преодолении которой не могло быть и речи. Несколько минут они шли вдоль нее на восток, но наткнулись на высокую ледяную гряду. Такие же гряды и трещины окружали их теперь со всех сторон. Решили вновь взять курс на запад, пересекли свой след, ведущий от лагеря до первой трещины и лишь через несколько минут сумели обойти эту преграду по узенькому проходу между трещиной и ледяной грядой. Но буквально в нескольких десятках футов перед ними вновь возникла очередная трещина, и та же проблема выбора направления…

В конечном итоге они сумели обойти и этот барьер, чтобы предстать перед следующим. И такое блуждание по полярному лабиринту продолжалось до позднего вечера, когда дальше продвигаться в сторону горы стало просто опасно. Они немного продвинулись в сторону Горы Дарвин, однако расстояние это казалось мизерным по сравнению с тем, сколько миль «полезного пути» пройдено, сколько времени и сил потрачено.

Вконец измотанные, полярники решили установить палатку на каком-то косогоре, поскольку сил искать более пригодную площадку уже просто не было. После ужина Уилсон внимательно осмотрел лица своих спутников и пришел в уныние: все они, в том числе и его собственное, оказались до невозможности выжженными морозами и потрескавшимися на ветру. Менее всех оказалось подверженным этим стихиям лицо Скотта, но и его нос был обморожен, распух и непрерывно давал о себе знать ноющей болью.

Но хуже всего обстояли дела у Эванса. Нос его казался окончательно отмороженным, и Уилсон удивлялся, почему он до сих пор не почернел и не началась гангрена. В столь же плачевном виде были руки и ноги унтер-офицера. Врач наделил всех полярников комками какой-то мази, основной частью которой был моржовый и тюлений жир, и велел старательно втирать во все обмороженные части тела. И сам стал натираться мазью.