Полюс капитана Скотта - Страница 48

Конечно, каждый из тех восьми полярников, которые должны были входить во вспомогательную группу, хотел бы оказаться на месте любого из «полюсников», однако оспаривать решение начальника экспедиции никто не осмеливался. Уже хотя потому и не осмеливался, что это было бессмысленно.

Уже на следующий день Скотт сформировал группу из Бауэрса, Симпсона и унтер-офицера Эдгара Эванса и отправился с ней на «весеннюю экскурсию» к Масленому мысу, чтобы доставить туда провизию, предназначенную для западной экспедиции. Первая же ночевка подтвердила репутацию двойной палатки, сшитой таким образом, чтобы между двумя слоями парусины сохранялась воздушная прослойка. Оказалось, что она значительно лучше сохраняет тепло и надежнее защищает от полярных ветров. Стало ясно, что к полюсу следует идти, имея на вооружении именно такие утепленные палатки.

Оставив привезенный груз на заранее подготовленном складе, Скотт повел свою, уже основательно уставшую группу к глетчеру Феррара, держась при этом южной оконечности на удивление низкого прибрежного ледника. Достигнув ледовых скал, названных из-за своих форм «Церковными», полярные скитальцы обнаружили оставленные там в свое время физиком Чарльзом Райтом вехи, и в течение половины дня определяли их местонахождение, чтобы сопоставить с теми данными, которые были установлены канадским ученым. Как оказалось, старый глетчер, лед которого проникнут духом прошлых столетий, не такой уж и неподвижный, каким может на первый взгляд казаться, но и не настолько подвижный, как это следовало из предположений некоторых полярных путешественников и гляциологов.

А на следующий день их ждало еще одно «ледовое откровение»: они вдруг распознали в попавшемся им на пути ледовом полуострове тот самый «язык», который они видели далеко отсюда, у подножия вулкана Эребус и на котором когда-то собирались строить свою экспедиционную хижину. Еще в марте оторвавшись от подножия вулкана, этот двухмильный в длину ледник описал в своем дрейфе огромный полукруг, развернувшись при этом на сто восемьдесят градусов.

Причем все их сомнения по поводу идентичности этого ледового странника развеялись после того, как полярники взошли на вершину глетчера и обнаружили там заложенный лейтенантом Кемпбеллом склад корма и ряд жердей, оставленных для обозначения пути к нему наших конных и собачьих упряжек.

— Представляю себе, на каком ледовом ковчеге мы оказались бы, — заметил Бауэрс, завершая свои вычисления и нанося нынешнее местонахождение гигантской льдины на карту, — если бы и в самом деле доверились этому глетчеру и построили здесь свою базу.

— Насколько мне припоминается, — поддержал его Скотт, — этот глетчер находился в пяти милях южнее мыса Эванс, на котором мы сейчас обитаем.

— А теперь он находится в сорока милях на северном западе от него.

Разбив у северной оконечности глетчера свой временный лагерь, полярники осмотрели образовавшуюся возле него Новую гавань, а затем, поднявшись на морену, около мыса Бернакки обнаружили большие участки чистого кварца, в котором явственно просматривались толстые жилы медной руды. Отбивая несколько кусочков этих каменных пород, Скотт с восторгом объявил, что наконец-то они нашли такие запасы одной из руд, которые вполне пригодны для промышленной разработки. Понятно, что спутники встретили это заявление командира троекратным возгласом «Виват!».

В последующие трое суток, уже по пути назад, полярные странники дважды оказывались в эпицентрах снежных бурь, во время которых, при попытках установить палатки, они основательно подморозили лица и пальцы рук. Когда группа наконец достигла экспедиционного дома, капитан отметил, что ходившие с ним Бауэр и унтер-офицер Эванс держались мужественно и что они вполне достойны того, чтобы оказаться в составе группы, выступающей на покорение полюса.

Но при этом Скотт почему-то не обратил внимание, что его спутники, как и почти все остальные полярники, принимавшие участие в локальных разведывательных экспедициях, выглядели уставшими, многие получили травмы и страдали от обморожений. Тот же ротмистр Отс, который окончательно был зачислен в «полюсную» группу, одновременно оказался и в группе риска из-за сильно обмороженного носа. Матрос Форд, который должен был работать во вспомогательной партии, до волдырей обморозил руку, которая второй месяц не заживала. У лейтенанта Мирза были основательно подморожены пальцы ног.

Повар Клиссольд отправился вместе с фотографом Гербертом Понтингом на видовые съемки, предложив себя в роли фотомодели, но сорвался с утеса и, пролетев по ребристой поверхности ледника, с высоты шести футов упал на остроконечный выступ ледяной стены. На базу его привезли без сознания, с сотрясением мозга и в довольно критическом состоянии. Во время похода на велосипеде к скале «Голова турка» выбился из сил и чуть было не погиб геолог Гриффит-Тейлор.

В душе Скотт уже понимал, что давно пора ограничить количество изнурительных локальных походов, что наиболее важные из них следует перенести на период, который наступит после возвращения из экспедиции на полюс. Выплескивая эти свои тревоги, он записывает в дневнике: «Похоже на то, что некоторым из нас придется нелегко во время весенних походов. Нос у Отса вечно под угрозой обморожения; Мирзу доставляет сильные мучения палец на ноге, а в горах не может быть ничего хуже этого. — И этот перечень капитан мог бы продолжать и продолжать… — Не знаю, выдержу ли я сам подъем на ледник: этот мороз наводит на всякие мысли. Надеюсь, что все обойдется хорошо, но нужно быть готовым ко всяким неприятностям».