Полюс капитана Скотта - Страница 31

— Командир судна велел сообщить вам, господа, — молвил Ертсен, представившись, — что не ожидал видеть судно капитана Скотта в Китовой бухте. Это не вписывается в нашу доктрину. Поэтому лейтенант очень удивлен вашим появлением на борту своего барка.

Ертсену было под тридцать. Перед Кемпбеллом предстал крепко сбитый моряк, с обветренным, но все еще со следами салонного благородства лицом. Старательно выбритый, без традиционной для норвежских моряков опоясывающей все лицо «шкиперской бородки», он представал бы перед Кемпбеллом по-настоящему европейским офицером английского образца, если бы не эта его грубоватая манера речи и отсутствие какой-либо джентльменской вежливости.

— Это мы должны быть удивлены, лейтенант, увидев в Китовой бухте, посреди Антарктики, судно господина Амундсена.

— Но это прямо вытекает из его доктрины, — вальяжно развел руками норвежец, давая понять, что «доктрина» — его любимое словечко.

— Из доктрины того самого Амундсена, который объявил всему миру, что отправляется на покорение Северного полюса? — парировал Кемпбелл, представив себя и своего спутника, лейтенанта Пеннела. — Из той доктрины, которой Амундсен уверял весь научный мир, что в 1910 году он начнет свой дрейф у берегов русской Чукотки, дабы, оставаясь закованным во льдах, со временем «причалить» прямо к Северному полюсу? Или вся его доктрина в том и заключалась, чтобы последовательно вводить мировую общественность в заблуждение?

Про себя Виктор успел заметить, что норвежец забыл уточнить, как того требовали правила офицерского этикета, что командир судна приятно, именно «приятно», удивлен появлением здесь английских коллег-полярников. Но проблема заключалась уже не в великосветской вежливости, которой потомки диких викингов вообще никогда не отличались. Все выглядело значительно серьезнее.

Однако Ертсен не стушевался. Судя по всему, он готов был к подобным обвинениям в непорядочности. Причем готовым оказался не только он, но и вся экспедиция Амундсена: эти люди знали, какой великосветско-научный грех брали на душу, отрекаясь от своих арктических намерений и поворачивая «ладью» на юг.

— Я не стану напоминать вам, — все же с иезуитской ухмылкой напомнил англичанам Ертсен, — о весьма неубедительных заявлениях американцев Фредерика Кука и Роберта Пири, выступивших недавно в сомнительной роли покорителей Северного полюса. Вы знакомы с ними не хуже меня.

— Только поэтому мы и считали, что водружением норвежского флага в самом сердце Арктики Амундсен намерен раз и навсегда развеять все сомнения относительно того, кто на самом деле по-настоящему покорил Северный полюс.

Первый помощник командира «Фрама» недовольно покряхтел; он и сам прекрасно понимал, что у современников и потомков возникнет несколько принципиальных вопросов к Амундсену, которые будут касаться прежде всего морально-этической стороны его слишком уж беспринципной «полярной доктрины». Но что он мог изменить в развитии событий, в которых лично от него ровным счетом ничего не зависело?

— В своей полярной доктрине, господа, — мрачновато произнес он, — Руал Амундсен всегда придерживался того мнения, что Антарктика, как и арктическое безбрежье, настолько велика, что места в ней хватит для всех желающих померяться силами с природой и соперниками.

16

Они спустились в кают-компанию, где стюард уже приготовил для них бутылку коньяку, плитки шоколада и слегка подогретые отбивные из тюленьего мяса.

— В том-то и дело, что команда Скотта прибыла сюда не для того, чтобы соперничать с кем-либо.

— То есть, хотите убедить меня, что, узнав о появлении на антарктическом побережье экспедиционной базы Амундсена, капитан Скотт тут же ретируется из ледового континента? — уже откровенно издевался Ертсен над англичанином и, забыв о тосте, залпом опустошил свой бокал. — Что именно в этом заключается ваша антарктическая доктрина?!

— Ни в коем случае, — стоически стерпел этот выпад Виктор Кемпбелл. — Просто Скотт со своей командой прибыл сюда исключительно для того, чтобы заниматься научными исследованиями.

Только теперь хозяин кают-компании предложил выпить за мужество первопроходцев, независимо от их национальности и части света, в которой они совершают свои подвиги. Но даже этот суровый тост он произносил с таким выражением на лице, которое больше пристало хитрому портовому трактирщику, а не морскому офицеру.

— Мне говорили, что, исходя из своей доктрины, капитан нанял на судно целый отряд всевозможных ученых — зоологов, биологов, метеорологов и прочих, прочих… — молвил лейтенант Ертсен, и по тому, насколько скептической выглядела его ухмылка, Виктор понял, что такое пристрастие к ученому люду не вызывает у него ничего, кроме иронии.

— А еще — геологов, нескольких медиков, гляциологов…

— Значит, все-таки это правда? Полярная доктрина Скотта именно такова? — остался доволен своей мнимой дотошностью норвежец. — Он действительно решил убедить мир, что некие ученые изыскания значительно важнее для него, нежели британский флаг, водруженный на Южном полюсе? Верится с трудом, однако, в качестве доктрины, подобное развитие событий вполне допускается…

— Капитан Скотт действительно пришел сюда, чтобы исследовать континент, а не устраивать на нем ледовые гонки собачьих упряжек.

— Будем считать это заявлением для прессы, — процедил Ертсен с таким выражением лица, словно пытался превозмочь зубную боль. — А если просто, по-житейски?…